| Меню сайта |
 | |
 |
| Категории раздела |
| |
|
| Мини-чат |
|
|
|
| Наш опрос |
| |
|
|
 |  |  |
 |
Многие с ужасом бегут от меня прочь
– Сюжет «Поцелуя феи» вы выдумали сами. Вас не устроил символический сюжет Стравинского?
– Из сказки Стравинского я сделала реалистическую историю. Может быть, из зала она смотрится как сказка, но для меня это абсолютная реальность. Потому что в жизни, когда влюбляешься, ты не можешь провести грань между реальностью и нереальностью. Потому что состояние влюбленности – это уже чудо.
– А зачем вы ввели в спектакль огромный фрагмент свадьбы? Этого у Стравинского точно не было.
– Мне нужно было показать, что свадьба для этого юноши – это жуть, это наваждение, кровавое месиво. Нельзя было пройти мимо кошмара неотвратимого ритуала, который для героя невозможен. Невозможен потому, что он любит другую женщину – Фею, которой нет рядом с ним.
– Ваш балет больше походит на драматический спектакль или на немое кино. Вас действительно танец интересует мало?
– Нет. Просто для меня хореографический текст без эмоциональной затраты и актерского наполнения, без проживания роли по принципам драматического театра невозможен. В России как нигде сильны традиции театра. И мы не можем хореографию отделять от традиций русской драмы. Мы обязательно должны помнить, что это нужно соединять. И то, что балетные артисты не получают основ актерского образования, это большая потеря, это очень неправильно.
– В Москве много балетных театров, но «на балет» теперь ходят все реже. На ваш взгляд, почему это происходит?
– Просто сейчас кризис балета. Искусство балета не только в России, но и в мире падает. И это падение должно дойти до дна, чтобы опять начался всплеск и подъем... Сейчас балет как вид искусства почти на самом дне. Хореография практически не развивается. Во всяком случае, по своей глубине и новизне она значительно отстает от драматического театра и оперы. «Дон-Кихотов» и «Жизелей» уже невозможно смотреть. Очень мало современных балетмейстеров. А те, кто есть, перестали делать большие формы. Не хочу верить, что хореография погибнет совсем, но сейчас мы к этому планомерно движемся. И я думаю, что выход здесь – обращение к другим видам искусства.
– Почему вы поставили свой спектакль в провинции, а не в столице?
– Я не считаю, что Новосибирск – провинция. «Провинция» – понятие не географическое. Житель Нового или Старого Арбата может быть глубоко провинциален. Я полагаю, в таких театрах, как Мариинка и Большой, ставить экспериментальные спектакли трудно потому, что в столицах люди менее консервативны, менее открыты новому. Ведь и здесь после первых репетиций все артисты рыдали, меня ненавидели, бегали к дирекции отказываться от спектакля. Здесь ведь тоже привыкли все к «элегантному» балету. А тут приехала женщина, которая все время бешено на них давит. Они не хотели танцевать так, как я их прошу. Преодолеть истерики, слезы было очень не просто. У балерин болели руки, ноги, головы. Сейчас они этот спектакль обожают, относятся к нему с чуткостью и нежностью. И я их безумно уважаю за то, что они преодолели банальность мышления, они открыли дверь, которая ранее всегда была закрыта для них.
– Вы знаете, что за глаза вас называют вампиршей?
– В работе я очень жесткий человек. Очень многие меня не выдерживают – с ужасом бегут прочь, проклиная. И я их не осуждаю. Мне кажется, что только через мучения, через боль, через преодоления себя, через плавку металла можно что-то в себе новое вскрыть и чего-то достичь. Я не верю в легкие победы. Леночка Марченкова, которая сегодня танцевала Фею, все думали, что она попадет в сумасшедший дом. Она рыдала, истерила, у нее тряслись руки, не спала ночей. Но она сделала этот шаг, и я ее уважаю. Сейчас она по-другому стала танцевать классику, и ей стали предлагать роли, о которых она раньше и не мечтала. Она получила сейчас Эгину в «Спартаке», она начинает работать над «Лебединым озером». Никто раньше не мог представить, что она может танцевать Одетту-Одиллию.
– В прошлом веке балетный мир «взорвали» Пина Бауш и Марта Грэхем. Появилось такое понятие, как «женская хореография». Что вы в это понятие вкладываете?
– Жестокость. Женщины более жестоки и сентиментальны. А жестокость и сентиментальность – две вещи, которые идут рядом. Мужчины не могут быть так жестоки и настолько сентиментальны, как женщины. Знаете, это как женский алкоголизм – а он не излечим. Женщины жестоки, поскольку знают, что такое самая страшная боль – им в отличие от мужчин дано природой рожать. И они способны эту боль преодолеть во имя самого прекрасного. Это Господь сделал так, что через жестокость женщины приходят к радости. Но по большому счету я не склонна делить хореографию по половым признакам. Есть один критерий: талантлив ты или нет – единственный критерий, который возможен в искусстве.
|
| Категория: Интервью | Добавил: Carole (11.02.2010)
|
| Просмотров: 512
| Рейтинг: 0.0/0 |
|  |
 |  |
 |  |  |
|
| Статистика |
|
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
| Форма входа |
| |
|
| Поиск |
| |
|
|
